Путешествие в Страну мудраков. По следам Гулливера - Максим Ладин

К ночи я совершенно выбился из сил. Решив, что опасность уже миновала, я закрепил руль и, сделав несколько глотков вина, лег спать.

Глава IX. Свобода

Спал я долго и когда вылез из каюты на палубу, вокруг меня, по-прежнему, был только безбрежный океан. Легкий ветер надувал паруса моего корабля, который очень хорошо держался на воде и имел неплохие ходовые качества.

Я выровнял курс так, чтобы быть подальше от судоходных путей и принялся за завтрак. Слегка перекусив и выпив кружку великолепного вина, я прилег в носовой части палубы.

Никогда в своей жизни не испытывал я чувства такого полного безмятежного счастья. Высоко надо мной в синем небе шли своим, им только ведомым, путем пушистые облака. Может, только в детстве у меня было время рассмотреть красоту этого вечного неба. Облака сходились и расходились, темнели и светлели. Иногда они принимали обличье диковинных зверей, иногда можно было разглядеть в них человеческие лица.

Впервые я чувствовал настоящий покой и умиротворение. Эти облака были тогда, когда не было ни меня, ни людей, ни зверей. И когда я покину этот мир, они будут так же плыть по небу никому не приметные. Мы не обращаем внимания на красоту, когда она привычна. Мы редко смотрим в небо

Так и прошел мой первый день путешествия: под скрип единственной мачты, легкий ветерок и любование красотой вечного неба и облаков.

Надо сказать, что и последующие дни не отличались от первого. Я наслаждался рассветами, когда под лучами восходящего солнца серые морские волны начинали искриться голубым светом. Ночами в них отражались миллионы звезд и серебряная луна рисовала дорожки на воде.

Иногда вдали появлялись могучие киты. Они резвились и играли в океанских волнах, такие же свободные, как и эти волны. Одного удара их могучего хвоста было достаточно, чтобы погубить мое жалкое суденышко. Но киты осторожно обходили меня стороной и плыли по своим китовым делам. Киты не люди, они не разрушают ради разрушения. Они не пытаются сделать мир хуже. И не пытаются сделать его лучше. Они просто живут. Мудрые киты.

Бывало, судно окружали любопытные дельфины. Они высокими криками дружелюбно приветствовали меня в своем царстве свободы. Не было на земле человека счастливее меня в те дни. Я совершенно забыл о своей неприязни, которую все свои годы, как и Гулливер, испытывал к человеческой породе, забыл о гуигнгнмах, забыл обо всем.

В прежние мои странствия, я многого не замечал. Но в это мое последнее путешествие Богу было угодно открыть передо мной все красоту мироздания, миропорядка, который человек, раз за разом пытается уничтожить в своей неуемной гордыне.

Впереди меня ждали бури мыса Горн, самого гиблого места всех морей и океанов. Но я не боялся этой встречи – я сам стал частью океана с его волнами, штормами и бурями.

Глава X. Буря

Шел второй месяц путешествия. Мое суденышко уже пересекло экватор и уходило все дальше к югу. Становилось холоднее, особенно по ночам. «Радостный» шел к мысу Горн, но я ничуть не беспокоился. Я вообще тогда мало о чем беспокоился.

Утром 10 июля 1748 года я, как обычно, встал утром, сверил курс и хотел уже заняться своими обычными делами, как вдруг чутье моряка подсказало мне – что-то изменилось. Одного взгляда на барометр хватило, чтобы понять: надвигается шторм. Нужно было спешно готовить суденышко к испытанию, которое его ожидало.

О том, чтобы противостоять шквалу не могло быть и речи. Вся моя надежда была на круглые обводы моего судна, которые, как известно любому моряку, хоть и ухудшают ходовые качества корабля, но зато хорошо противостоят боковым ударам волн. При другой конструкции мне пришлось бы постоянно держать его носом к волне, что в моем положении вряд ли было возможно.

Я снял весь такелаж, паруса и отпустил руль. В приближавшемся шторме он мог только ухудшить остойчивость судна. Затем все спустил в каюту и плотно задраил за собой люк.

В тревожном ожидании прошел час. Я уже хотел встать со своего гамака и выглянуть наружу, как шлюп швырнуло куда-то вбок, затем незримая сила подняла ее вверх и затем опять бросила вниз. Разверзся ад.

Сидя в наглухо задраенной каюте я мог лишь догадываться о том, что происходит снаружи. Иногда казалось, что судно вот-вот перевернется, но каждый раз оно оставалось на плаву, некоторые волны били в него с такой силой, что борта давно должны были разлететься в щепки. Но час шел за часом, а я был все еще жив.

Не знаю, сколько продолжалось все это: может сутки, а может двое. В своем темном убежище, которое судя по всему должно было стать моей могилой, я потерял счет времени. Иногда казалось, что буря стихает. Тогда я слегка приоткрывал люк, чтобы впустить в свое убежище свежего воздуха. Потом налетал новый шквал, и все начиналось сначала. В каюту понемногу проникала вода, она поднималась все выше и выше. Мой корабль мог затонуть, даже выдержав удары волн. Я был на краю гибели, но ни миг не жалел о том, что пустился в это путешествие. Иногда за минуту счастья можно отдать жизнь, а я был счастлив целых два месяца. Мог ли желать я чего-то лучшего для себя?

Но мне не суждено было умереть такой смертью. Волны начали слабеть, и я смог, наконец, забыться похожим на обморок сном. Проспав неизвестно как долго, я проснулся от тишины. Ветер стих, суденышко лишь слегка покачивалось на волнах.

Я отдраил люк и выглянул на палубу. Зрелище, представшее передо мной, было ужасным.

Шторм унес мачту и разбил все, что можно было разбить на палубе. Не было штурвала, от руля остались только обломки. Серьезно пострадали все механизмы.

Я спустил в каюту паруса и весь такелаж, однако без мачты толку от них не было.

Каким-то непостижимым для меня образом на палубе удержался маленький челнок, закрепленный в носовой части. Это была большая удача. Я тут же спустил челнок в воду и решил держать его, привязав к корме шлюпа. Все последствия шторма могли сказаться не сразу, и если судно вдруг начнет тонуть, я успею пересесть в челнок.

Теперь оставалось только довериться морскому течению и воле волн.

Приближалась ночь и мне хотелось определить свое место нахождения. И тут я вспомнил, что по глупейшей невнимательности забыл на палубе компас и секстан. Их поглотило море во время шторма.

Итак, я остался в открытом море без руля и без мачты, я не мог ни вычислить курс, ни даже узнать свое местонахождения. Положение было безнадежно. Еще несколько часов назад я был уверен в своей гибели и она не страшила меня. Но сейчас мне вдруг захотелось жить. Этот шторм словно всё перевернул во мне. Я перестал думать обо всех людях, как о мерзких еху и даже вспоминал, то хорошее, что видел в некоторых из них. Такова уж человеческая натура.

Ночь была звездная. Лежа на палубе, я рассматривал созвездия. Судя по их расположению, шлюп находился где-то в Тихом океане. Ураган пронес меня мимо мыса Горн и выбросил где-то в Полинезии. Было большой удачей, что шлюп не разбило о скалы и рифы этого самого опасного для моряков места.

Я размышлял о тех изменениях, которые произошли во мне за время путешествия и добровольного одиночества.

«Возможно, – думал я, – мне повезет, и я доберусь до Новой Голландии или других островов. Может попадется навстречу какой-нибудь торговый корабль».

Еще совсем недавно я больше всего на свете ненавидел людей, а теперь был бы рад встрече с самым последним из рода человеческого.

От этих мыслей меня оторвал страшный треск, я почувствовал, как кренится палуба – сомнений быть не могло: судно село на мель, а значит рядом земля.

Я быстро спустился в каюту и понял, что «Радостный» уже не спасти. Скала, на которую он наткнулся, пробила брешь ниже ватерлинии, киль, скорее всего, был разбит. Прибывала вода.

Я быстро направился к корме, чтобы пересесть на челнок и перенести на него все самое необходимое. Но челнока не было….

Вода между тем все прибывала, оставаться на шлюпе было опасно.

Я спустился в воду и поплыл в сторону видневшегося вдали берега. Очень скоро я, к своему удивлению, обнаружил под ногами дно. Дальше можно было уже идти.

Я брел по воде часа полтора, пока, вконец обессиленный, ни выбрался на берег. Нетвердо сделав с десяток шагов, я рухнул на песок.

Глава XI. Западня

Очнулся я, когда солнце стояло высоко. Отовсюду слышался какой-то странный звук, похожий на стрекот тысячи кузнечиков.

Я приподнял голову, чтобы посмотреть, откуда идет этот странный звук. Но ничего не увидел. Тогда я начал медленно вставать на ноги. Вдруг стрекот кузнечиков превратился в какой-то невыносимый писклявый вопль.

Я посмотрел на землю и остолбенел. Вокруг меня были тысячи маленьких человечков, тех самых лилипутов, о которых я когда-то так много слышал от Гулливера. Маленькие человечки вдруг замолчали и уставились на меня. Однако тишина продолжалась лишь несколько мгновений. Они тут же потеряли ко мне интерес и начали с жаром обсуждать что-то между собой. Я сел на песок, озадаченный поведением человечков. С трудом вспоминая язык лилипутов, которому учился в детстве я начал вслушиваться в то, о чем они говорят.